Я усталым таким еще не
был.
В эту серую морозь и
слизь
Мне приснилось рязанское
небо
И моя непутевая жизнь.
Много женщин меня
любило,
Да и сам я любил не
одну,
Не от этого ль темная
сила
Приучила меня к вину.
Бесконечные пьяные ночи
И в разгуле тоска не
впервь!
Не с того ли глаза мне
точит,
Словно синие листья
червь?
Не больна мне ничья
измена,
И не радует легкость
побед, –
Тех волос золотое сено
Превращается в серый
цвет.
Превращаются в пепел и
воды,
Когда цедит осенняя
муть.
Мне не жаль вас,
прошедшие годы, –
Ничего не хочу вернуть.
Я устал себя мучить без
цели,
И с улыбкою странной
лица
Полюбил я носить в
легком теле
Тихий свет и покой
мертвеца…
И теперь даже стало не
тяжко
Ковылять из притона в
притон,
Как в смирительную
рубашку,
Мы природу берем в
бетон.
И во мне, вот по тем же
законам,
Умиряется бешеный пыл.
Но и все ж отношусь я с
поклоном
К тем полям, что
когда-то любил.
В те края, где я рос под
кленом,
Где резвился на желтой
траве, –
Шлю привет воробьям, и
воронам,
И рыдающей в ночь сове.
Я кричу им в весенние
дали:
«Птицы милые, в синюю
дрожь
Передайте, что я
отскандалил, –
Пусть хоть ветер теперь
начинает
Под микитки дубасить
рожь».
<1923>