Ты прохладой меня не
мучай
И не спрашивай, сколько
мне лет.
Одержимый тяжелой
падучей,
Я душой стал, как желтый
скелет.
Было время, когда из
предместья
Я мечтал по-мальчишески
– в дым,
Что я буду богат и
известен
И что всеми я буду
любим.
Да! Богат я, богат с
излишком.
Был цилиндр, а теперь
его нет.
Лишь осталась одна манишка
С модной парой избитых
штиблет.
И известность моя не
хуже,
От Москвы по парижскую
рвань
Мое имя наводит ужас,
Как заборная, громкая
брань.
И любовь, не забавное ль
дело?
Ты целуешь, а губы как
жесть.
Знаю, чувство мое
перезрело,
А твое не сумеет расцвесть.
Мне пока горевать еще
рано,
Ну, а если есть грусть –
не беда!
Золотей твоих кос по
курганам
Молодая шумит лебеда.
Я хотел бы опять в ту
местность,
Чтоб под шум молодой
лебеды
Утонуть навсегда в
неизвестность
И мечтать по-мальчишески
– в дым.
Но мечтать о другом, о
новом,
Непонятном земле и
траве,
Что не выразить сердцу
словом
И не знает назвать
человек.
1923