Сторона ль ты моя,
сторона!
Дождевое, осеннее олово.
В черной луже продрогший
фонарь
Отражает безгубую
голову.
Нет, уж лучше мне не
смотреть,
Чтобы вдруг не увидеть
хужего.
Я на всю эту ржавую
мреть
Буду щурить глаза и
суживать.
Так немного теплей и
безбольней.
Посмотри: меж скелетов
домов,
Словно мельник, несет
колокольня
Медные мешки колоколов.
Если голоден ты – будешь
сытым,
Коль несчастен – то
весел и рад.
Только лишь не гляди
открыто,
Мой земной неизвестный
брат.
Как подумал я – так и
сделал,
Но увы! Все одно и то ж!
Видно, слишком привыкло
тело
Ощущать эту стужу и
дрожь.
Ну, да что же! Ведь
много прочих,
Не один я в миру живой!
А фонарь то мигнет, то
захохочет
Безгубой своей головой.
Только сердце под ветхой
одеждой
Шепчет мне, посетившему
твердь:
«Друг мой, друг мой,
прозревшие вежды
Закрывает одна лишь
смерть».
1921