Вот она, суровая
жестокость,
Где весь смысл
страдания людей.
Режет серп тяжелые колосья,
Как под горло режут
лебедей.
Наше поле издавна
знакомо
С августовской дрожью
поутру.
Перевязана в снопы
солома,
Каждый сноп лежит, как
желтый труп.
На телегах, как на
катафалках,
Их везут в могильный
склеп – овин.
Словно дьякон, на
кобылу гаркнув,
Чтит возница
погребальный чин.
А потом их бережно, без
злости,
Головами стелют по
земле
И цепами маленькие
кости
Выбивают из худых
телес.
Никому и в голову не
встанет,
Что солома – это тоже
плоть.
Людоедке-мельнице –
зубами
В рот суют те кости
обмолоть.
И из мелева заквашивая
тесто,
Выпекают груды вкусных
яств…
Вот тогда-то входит яд
белесый
В жбан желудка яйца
злобы класть.
Все побои ржи в припек
окрасив,
Грубость жнущих сжав в
духмяный сок,
Он вкушающим соломенное
мясо
Отравляет жернова
кишок.
И свистят по всей
стране, как осень,
Шарлатан, убийца и
злодей…
Оттого что режет серп
колосья,
Как под горло режут
лебедей.
1921