Так грустно на земле,
Как будто бы в
квартире,
В которой год не мыли,
не мели.
Какую-то хреновину в
сем мире
Большевики нарочно
завели.
Из книг мелькает
лермонтовский парус,
А в голове паршивый сэр
Керзон.
«Мне скучно, бес!»
«Что делать, Фауст?»
Таков предел вам,
значит, положен.
Ирония! Вези меня!
Вези!
Рязанским мужиком
прищуривая око,
Куда ни заверни – все
сходятся стези
В редакции «Зари
Востока».
Приятно видеть вас,
товарищ Лившиц,
Как в озеро, смотреть
вам в добрые глаза,
Но, в гранки мокрые
вцепившись,
Засекретарился у вас
Кара-Мурза.
И Ахобадзе…! Други,
будьте глухи,
Не приходите в трепет,
ни в восторг, –
Финансовый маэстро
Лопатухин
Пускается со мной за
строчки в торг.
Подохнуть можно от
незримой скуки.
В бумажном озере навек
бы утонуть!
Мне вместо Карпов
видятся все щуки,
Зубами рыбьими тревожа
мозг и грудь.
Поэт! Поэт!
Нужны нам деньги. Да!
То туфли лопнули, то
истрепалась шляпа,
Хотя б за книжку тысчу
дал Вирап,
Но разве тысячу сдерешь
с Вирапа.
Вержбицкий Коля!
Тоже друг хороший, –
Отдашь стихи, а он их в
самый зад,
Под объявления, где
тресты да галоши,
Как будто я галошам
друг и брат.
Не обольщаюсь звоном
сих регалий,
Не отдаюсь ни славе, ни
тщете,
В душе застрял
обиженный Бен-Гали
С неизлечимой дыркой в
животе.
Дождусь ли дня и
радостного срока,
Поправятся ль мои
печальные дела?
Ты восхитительна, «Заря
Востока»,
Но «Западной» ты лучше
бы была.
<1924>