I
Покрыла землю дымкой голубою
Горячая мерцающая ночь.
Недолго я боролася с
собою, –
Я не могла желанья
превозмочь.
Из душной кельи вышла я
украдкой
И чудный мир открылся
предо мной,
Заворожил меня истомой
сладкой,
Окутал синей пеленой…
В болезненно-томительном
чаду
Я шла вперед, сама не
сознавая,
Куда иду, зачем иду?..
Мне чудилось, вершинами
кивая,
Меня приветствовал
деревьев темный ряд…
И слышалось шептание
дриад…
А под ногой змеилась,
как живая,
Лазурная и мягкая трава.
Но странные тревожили
слова
Мой чуткий слух…
Казалось, в отдаленье
Звучало и лилось
таинственное пенье,
Все ближе … все
сильней!.. Дыханье затая,
Впивала я неведомые
звуки…
Вдруг… страстные мой
стан обвили руки –
И кто-то прошептал: «ты
наша… ты моя!…»
И все смешалось в
сумраке ночном…
Но как сквозь сон
чарующий, могу я
Припомнить жар и трепет
поцелуя
И светлый серп на небе
голубом…
II
Минула ночь… На берегу
крутом
Очнулась я; тоска меня
давила.
Возможно ль жить!.. А
после… а потом?..
Не лучше ли холодная
могила?..
Не лучше ли на дне
глубоком спать,
Не чувствовать, не
думать, не желать,
От бед земных, отчаянья,
сомненья,
Там вечное найти
успокоенье?..
В последний раз на землю
долгий взор
Я кинула, и… сердце
встрепенулось!..
Вокруг меня все ожило,
проснулось.
Сквозь утренний туман
алели выси гор,
Темнели берегов далеких
очертанья,
Пестрел лугов
нескошенный ковер…
И так хорош, так полон
обаянья
Был Божий мир, что
жгучая печаль
Утихнула… и жизни стало
жаль.
Зажглась заря…
живительной прохладой
Повеял с моря легкий
ветерок,
И первый луч надеждой и
отрадой
Сменил тоску в
взволнованной груди…
Еще так много счастья
впереди!..
«Ты наша… ты моя!…» Нет!
слезы умиленья
Мне вызвал на глаза
прилив иной любви…
О, Боже мой! прости мне
заблужденья
И на борьбу и жизнь меня
благослови…
1890