Цвела вечерняя заря.
Струи коралл и янтаря
В волнах рябил зефир.
Когда приплыл в наш
скучный мир
Волшебник юный
Джан-Агир,
Прекрасный Джан-Агир.
В одежде шитой серебром,
Под злато-пурпурным
шатром
Он в легком плыл челне.
И под искусною рукой
В аккордах арфы гул
морской
Роптал, как в знойном сне.
На скучный мир, на
тесный мир
Взглянул волшебник
Джан-Агир,
Взглянул он – и запел.
И чары звуков понеслись
В морскую ширь, в немую
высь,
В тоскующий предел:
«Зовет волна, поет волна
О чудесах морского дна.
Как жизнь, как юность,
как весна,
Пропев, замрет она.
Так я зову, так я пою
О чудесах в моем краю.
Тебя зову, тебе пою,
Приди на песнь мою.
Спеши! Зайдет твоя
звезда.
В заботе дня уйдут года.
Найдешь ли мир? – Быть
может, да.
Блаженство? Никогда.
Но я – взамен за жизнь
твою –
Блаженный сон тебе даю,
Блаженный сон в земном
раю.
Приди на песнь мою».
Так пел волшебник
Джан-Агир.
И сонмы дев, забыв весь мир,
Пошли за ним толпой.
И все, рыдая и стеня,
Взывали с трепетом:
«Меня!
Меня возьми с собой!»
И только тихая одна
Прошла безмолвна и ясна,
И, не подняв чела.
Сквозь дикий стон
безумных дев,
Сквозь страсти огненный
напев –
Она, как вздох, прошла.
Погасли отблески зари,
Дробя коралл и янтари
На глыбах мертвых скал.
В свой дальний мир, в
свой знойный мир
Уплыл волшебник
Джан-Агир –
И след его пропал.
Она же, чистая, спала, –
Душой свободна и светла
В неведенье греха.
И сны беззвучные над ней
Взвивали рой немых
теней, –
Она была… глуха.