Посв. В. О. Нилендеру
Сказав «прости» холмам
веселым,
Я в ночь сошел, и
правит челн
Харон, подкупленный
оболом,
Средь бешенства
свинцовых волн.
Нет, я не мог –
любовник сирый –
Не видеть милого лица,
И в путь пошел с одною
лирой –
Мечом и панцирем
певца.
Огонь любви
неутоленной
Не загасить. В тоске,
в бреду
Влачусь к престолу
Персефоны,
Последнего решенья
жду.
О, пощадите возраст
юный!
Ужель не очаруют Кер
Мои магические струны,
Не раз смирявшие
пантер.
Затерянный в подземном
мире,
Под вихрем
застигийской тьмы,
Приникнув головою к
лире,
Я наклонился у кормы.
И явственно встает
пред взором
Заветный вечер. Чу!
Напев
Гимена, возглашенный
хором
Фракийских юношей и
дев.
Невеста, время! Вытри
слезы!
Звезда вечерняя
взошла,
Курится ладан, рдеют
розы,
И в факелах шипит
смола.
Влеком воспоминанья
силой,
Тебя, тебя я вижу… ах!
Улыбка уст и голос
милый,
И миртовый венок в
кудрях.
Ты вскрикнула, ты
задрожала,
И встретили глаза твои
В траве раздвоенное
жало –
Отравленный язык змеи.
Орфей! Орфей! все это
было,
И что теперь? Пустынно
мглист
Мой путь, и ветер рвет
ветрило, –
Протяжный, заунывный
свист.
И гложущая боль
разлуки,
И всё растущая боязнь…
Один! Один! Какие
муки,
Что за неслыханная
казнь!
Я кличу в жажде
ненасытной
Тебя, тебя, и всё
слышней
Растут под ветер
закоцитный
Стенанья страждущих
теней.
И рвусь тебя средь них
узнать я,
Но ты сокрыта
темнотой:
Встречают жадные
объятья
Лишь воздух, черный и
пустой.