Я стал на братьев непохожим,
Людские позабыл труды,
И мох зеленый стал мне
ложем,
Трапезой – корни и
плоды.
Шалаш соорудив под
буком,
Охотничий надевши плащ,
Бродил я годы с верным
луком
Среди глухих, еловых
чащ.
Чего со мною не бывало!
Все звери за меня
брались.
Не раз коза меня
топтала,
И грызла золотая рысь.
Я – весь одна живая рана
–
Из цепких вырывался уз.
Плечо хранит клеймо
капкана
И зуба волчьего укус.
На третье лето
испытаний,
Не могшему постигнуть
тайн,
Ко мне явилась на поляне
Царевна Раутенделейн.
Она была – как утро мая,
Нежнее первого цветка,
Живей, чем струйка
ключевая,
Как серна горная, легка.
Звенели, как лесные
струи,
Ее слова и смех живой,
И были свежи поцелуи,
Как первый ветер
заревой.
Она сказала: «Я разрушу
Всю казнь, творимую
зверьми,
Люби меня, отдай мне
душу».
И я ответил ей: «Возьми!
Возьми ее всю без
изъятья,
Я ждал тебя одну – года.
Твой поцелуй, твои
объятья
Меня пленили навсегда».
Она, младенчески ликуя,
Припала грудью мне на
грудь,
Не разрывая поцелуя
И медля губы разомкнуть.
Казалось, первым из
сокровищ
Я обладал. Но лес
восстал,
И целый хор лесных
чудовищ
Неистово заскрежетал.
И, вдруг ужаленный
ехидной,
Я в пропасть рухнул. Я,
как труп,
Лежу в крови, и мне не
видно
Ни глаз твоих, ни милых
губ.