О, если бы душа полна
была любовью,
Как Бог мой на кресте –
я умер бы любя.
Но ближних не люблю,
как не люблю себя,
И все-таки порой
исходит сердце кровью.
О, мой Отец, о, мой Господь,
Жалею всех живых в их
слабости и силе,
В блаженстве и скорбях,
в рожденье и могиле.
Жалею всякую страдающую
плоть.
И кажется порой – у
всех одна душа,
Она зовет Тебя, зовет и
умирает,
И бредит в шелесте ночного
камыша,
В глазах больных детей,
в огнях зарниц сияет.
Душа моя и Ты – с Тобою
мы одни,
И смертною тоской и
ужасом объятый,
Как некогда с креста
Твой Первенец Распятый,
Мир вопиет: Ламма!
Ламма! Савахфани.
Душа моя и Ты – с Тобой
одни мы оба,
Всегда лицом к лицу, о,
мой последний Враг.
К Тебе мой каждый
вздох, к Тебе мой каждый шаг
В мгновенном блеске дня
и в вечной тайне гроба.
И в буйном ропоте Тебя
за жизнь кляня,
Я всё же знаю: Ты и Я –
одно и то же,
И вопию к Тебе, как Сын
Твой: Боже, Боже,
За что оставил Ты меня?
Между 1895 и 1899