Памяти прадеда моего иерея М. В. Соловьева
Я – громов сын. Я –
грозен, мудр и юн.
Премудрость
воплощенного глагола –
В моих руках
сверкающий перун.
Иммануил с небесного
престола
Нисходит в мир, и
расточился мрак.
Любовь Христа все
козни поборола.
На солнце истины
вперяя зрак,
Все тайны оком я
проник орлиным.
Чудес начало: в Кане
бедный брак.
По Галилейским розовым
долинам
Он с матерью идет на
брачный пир,
И подан жениху
архитриклином
Вином любви
наполненный потир.
У кладезя с блудницей
Самарии
Беседует спасти
пришедший мир.
Он видит слезы Марфы и
Марии,
Он прослезился; по Его
словам
Свергает Лазарь путы
гробовые.
Купель грехов –
лазурный Силоам:
Расслабленный встает,
как муж цветущий,
Слепорожденный видит.
И во храм
Пред смертью Он идет
на праздник Кущей,
Чтоб жаждущие напоил
умы
Родник воды, из
вечности текущей.
Но час настал победы
князя тьмы,
Казался пир трапезой
погребальной,
В последний раз
встречали Пасху мы.
Беседе все внимали мы
прощальной.
Он говорил: «вы –
ветви, я – лоза».
А я, во время вечери
Пасхальной,
Припав на грудь,
смотрел Ему в глаза.
А ветер выл в саду
порывом злобным,
Чернела ночь, и
близилась гроза.
Я у креста стоял на
месте лобном,
И Он раскрыл засохшие
уста,
И голосом, стенанию
подобным,
Окровавлен, изъязвлен,
со креста
Марию сердцу моему
сыновью
Вручил. Потом увидел я
Христа,
Но не раба,
обрызганного кровью,
А грозного царя и
судию.
Я – Иоанн. Христовою
любовью
Я взыскан был, и
матерь мне свою
Он завещал с
мучительного древа.
На персях Иисуса я в
раю.
Я весь – любовь, но
молниями гнева
Караю грех. Внимая гул
осанн,
Я встал в веках,
таинственный, как дева.
Я – крин Христа,
апостол Иоанн.
1909. Март
Дедово