Я помню, как в детстве
нежданную сладость
Я в горечи слез находил
иногда,
И странную негу, и
новую радость –
В мученье последних
обид и стыда.
В постели я плакал,
припав к изголовью;
И было прощением сердце
полно,
Но все ж не людей, –
бесконечной любовью
Я Бога любил и себя,
как одно.
И словно незримый
слетал утешитель
И с ласкою тихой
склонялся ко мне;
Не знал я, то мать или
ангел-хранитель,
Ему я, как ей, улыбался
во сне.
В последней обиде, в
предсмертной пустыне,
Когда и в тебе изменяет
мне всё,
Не ту же ли сладость
находит и ныне
Покорное, детское
сердце мое?
Безумье иль мудрость, –
не знаю, но чаще,
Всё чаще той сладостью
сердце полно,
И так, – что чем сердцу
больнее, тем слаще,
И Бога люблю и себя,
как одно.
16 августа 1900