Ты, после Джотто, мне
милее всех других,
Беноццо Гоццоли. В
созданиях твоих
Вся церковь римская
рисуется так живо!
Причалил Августин к
Италии счастливой,
Питомец риторов,
любимец пылких дев.
Прошло немного дней и,
к миру охладев,
Возжаждав Господа душою
воспаленной,
Он над писанием
склонился умиленный,
И на руку его поникла
голова.
Посланья Павловы,
небесные слова,
Читает жадно он и
слышит: Tolle! lege!
Простите, риторы, и
ласки жен, и неги,
И смрадный Карфаген! А
дева перед ним
Стоит премудрая,
светла, как херувим.
Перстами нежными на
книгу указуя,
И плачет Августин.
Безмолвием чаруя,
Вдали задумчивый
чернеет кипарис,
И розы в цветнике,
алея, разрослись…
Так, осеняемый
зеленокудрой фигой,
Изображен монах,
склонившийся над книгой!
Но вот мечта твоя
теплее и нежней,
И перед нами рай
невозвратимых дней,
Когда всё расцвело под
проповедь Франциска,
И небеса к земле опять
казались близко,
И Бога славили
Умбрийские холмы.
Везде прошел Франциск.
Не убоясь чалмы,
С крестом явился он
пред грозным Саладином.
В Ареццо он пришел, и
перед ним единым
В смятеньи улетел
свирепый полк бесов.
Воспоминания
мучительных часов,
Когда страдал Господь,
ко древу пригвожденный,
Не умирали в нем. Душою
умиленной
Он язвы Господа перед
собою зрел.
И ангел пламенный
снопом лучистых стрел
Пронзил его стопы и
бледные ладони.
И кровью алою и полной
благовоний
Сочилась блеклая,
истерзанная плоть,
До дня, когда его к
себе призвал Господь.
О, фрески пышные, краса
дворца Рикарди,
Где звезды золота горят
на леопарде,
И звери дикие, и птицы,
как в раю,
В одну сливаются
послушную семью
И мчатся с магами к
вертепу Вифлеема.
Здесь кистью создана
обширная поэма,
И вся история проходит
на стене.
В кафтане парчевом, на
снеговом коне,
Лоренцо Медичи, в красе
женообразной,
Проносится, блеща
короною алмазной.
В червонном золоте от
головы до ног
И подбоченившись, сидит
Палеолог,
Владыка царственной и
дряхлой Византии.
Уже на трон его
обрушились стихии,
И он с Флоренцией готов
вступить в союз,
Где уж давно очаг наук
и древних муз,
И теплится елей пред
статуей Платона.
Промчалися цари… и се:
лучи Сиона,
Восторгом неземным
воспламенился дух!
Внимает ангелам
задумчивый пастух,
Рукою опершись на посох
из маслины…
А дальше райские,
лазурные долины,
И хоры ангелов,
полураскрыв уста,
В вертепе Девою
рожденного Христа
Встречают песнями, и
славят в горних кущах,
Под кипарисами, средь
алых роз цветущих.