Не замолкнут о тебе
витии,
Лиры о тебе не замолчат,
Озлащенный солнцем
Византии,
Третий Рим, обетованный
град.
Не в тебе ль начало
царской славы,
Благочестьем осиявший
мир,
Семихолмный и
золотоглавый,
Полный благовеста и
стихир.
Нега флорентийского
искусства
Праведным велением царей
Здесь цвела. Молитвы
Златоуста
Возносились к небу с
алтарей.
В греческих законах
Иоанны,
Изощрясь, творили хитрый
суд,
Здесь Феодор, крин
благоуханный,
Был молитвы избранный
сосуд.
В фимиаме расцветали
фрески
По стенам. В кадилах
золотых
Ладан голубел. Сияли в
блеске
Раки чудотворные святых.
Жены, девы, чистые, как
крины,
Веры возращали семена,
И Анастасии, и Ирины
Памятны честные имена.
Звон к вечерне. Вечер.
Поздно. Розовеют гребни
льда,
И горит зарей морозной
Обагренная слюда.
«То-то князю буду рада,
То-то крепко обойму!»
Красная зажглась лампада
В потемневшем терему.
Вечер скучен, вечер
долог.
Перстенек надевши злат,
Слушая знакомый пролог,
Алый вышивает плат.
Должен к празднику
Успенья
Он поспеть. На плате том
Самоцветные каменья
Блещут в поле золотом.
Труд благочестив и
мирен.
Посреди алмазных звезд
Вышит лучезарный сирин,
Алой земляники грозд.
И до ночи ежедневно,
Лишь зардеют купола,
Шьет Московская Царевна,
Круглолица и бела.
Вскинет очи, и, блистая,
Засинеют небеса.
Блещет золотом крутая
Умащенная коса.
Вырастил отец родимый
Всем на загляденье дочь:
Под жемчужной диадимой
Брови черные, как ночь.
Зреет ягодка-царевна
Для молитв и сладких
нег.
Чу! метель завыла
гневно,
За окном синеет снег.
Но повеял с Финского
залива
Дикий ветр. Царьградова
сестра
Выронила скипетр
боязливо,
Услыхав железный шаг
Петра.