Умолкнул шум
блистательных пиров,
Исчезли соловьи, увяли
розы,
Пришла зима, и лютые
морозы
Одели мир в безжизненный
покров.
Блажен, блажен, кто умер
в шуме пира,
Кто до конца был
пламенен и юн,
Кого пленяла Пушкинская
лира,
Кто сам ее касался
дивных струн.
Спокойно спи, учитель
дорогой!
Пусть для толпы твой
голос был негромок,
Настанет день:
признательный потомок
Оценит труд, исполненный
тобой.
Не вынес ты забот
житейских груза, –
Поэт во всем, ты, как
поэт, угас.
Что смерть тому, кого
ласкала Муза,
Кто с ней вдвоем
беседовал не раз?
Как вспомнить мне теперь
без теплых слез
Ту ночь с тобой, в
уютном кабинете?
Весь дом притих; давно
уж спали дети,
И редко доносился стук
колес.
Тогда был март; весенний
месяц влажный
Светил сквозь тучи в
небе голубом.
Ты показал мне, ласковый
и важный,
Твои бумаги, старый твой
альбом.
И предо мной открылся
целый мир,
Скрываемый тобою так
ревниво:
Я слышал стон безумного
порыва,
Воскресший звук давно
замолкших лир.
Как Пушкина бесценному
наследью,
Молитвенно я внял стихам
твоим,
И облачился кованою
медью
Мой скудный стих,
расплывчатый как дым.
А летнею беспечною порой
Я посещал твой сад, где
рдели розы,
Твои холмы и юные березы
И светлый ключ, бегущий
под горой.
Ах! только там я забывал
страданья!
Там жизнь текла
изящно-весела,
Как стих Козьмы
Пруткова, как преданья
Лицейских дней и
Царского Села.
Но сердце благородное
разбил
Удар судьбы. Ты мирно
спишь, усталый.
Услышь теперь привет мой
запоздалый,
Я выбрал стих, который
ты любил.
Моей мечте, блуждающей и
сирой,
Ты дал приют, ты и никто
другой…
Куда пойду с моей
ненужной лирой,
Куда пойду, учитель
дорогой?
1909. Август
Трубицыно