Я в комнате один, но я не одинок,
меня не видит мир, но мне не видны
стены,
везде раздвинули пространство
гобелены,
на север и на юг, на запад и восток.
Вокруг меня простор, вокруг меня
отрада,
поля недвижные и мертвые леса,
везде безмолвие и жизни голоса:
алеет горизонт, овец теснится стадо.
Как странно слиты здесь и
колокольный рев
и бронзовых часов чуть внятные
удары,
с капризным облаком недвижный дым
сигары,
и шелка шорохи с шуршанием дерев.
Но так пленительна моей тюрьмы
свобода,
и дружно слитые закат и блеск
свечей,
камином тлеющим согретая природа
и ты, без ропота струящийся ручей,
что сердце к каждому бесчувственно
уколу,
давно наскучивши и ранить и
страдать;
мне просто хочется послушать
баркаролу
из «Сказок Гофмана» – и после
зарыдать.