Среди наследий прошлых лет
с
мелькнувшим их очарованьем
люблю
старинный менуэт
с его
умильным замираньем.
Ах, в
те веселые века
труднее
не было науки,
чем
ножки взмах, стук каблучка
в лад
под размеренные звуки!
Мне
мил веселый ритурнель
с его
безумной пестротою,
люблю
певучей скрипки трель,
призыв
крикливого гобоя.
Но
часто ваш напев живой
вдруг
нота скорбная пронзала,
и
часто в шумном вихре бала
мне
отзвук слышался иной, –
как
будто проносилось эхо
зловещих,
беспощадных слов,
и
холодело вдруг средь смеха
чело
в венке живых цветов!
И
вот, покуда приседала
толпа
прабабушек моих,
под
страстный шепот мадригала
уже
судьба решалась их!
Смотрите:
плавно, горделиво
сквозит
маркиза пред толпой
с
министром под руку… О диво!
Но
робкий взор блестит слезой…
Вокруг
восторг и обожанье,
царице
бала шлют привет,
а на
челе Темиры след
борьбы
и тайного страданья.
И
каждый день ворожею
к
себе зовет Темира в страхе:
– Открой,
открой судьбу мою!
– Сеньора,
ваш конец – на плахе!