Раскрыт дымящийся кратéр,
И
слух томится – наготове –
И
ловит песенный размер
Переливающейся
крови, –
И
рифма, перегружена
Всей
полнотою мирозданья,
Как рубенсовская
жена,
Лежит
в истоме ожиданья...
К
чему ж – предродовая дрожь
И
длительная летаргия?
О,
почему уста тугие
Ты
все еще не раскуешь?
Иль,
выше наших пониманий,
Ты
отдаешь любовь свою
Тому,
что кроется в тумане
Да в
смертном схвачено бою?
1920