М. А. Эртелю
Сквозь зелень
воздушность одела
их пологом
солнечных пятен.
Старушка несмело
шепнула: «День
зноен, приятен…»
Девица
клубнику варила
средь летнего жара.
Их лица
омыло струею
душистого пара.
В морщинах у
старой змеилась
как будто
усмешка…
В жаровне
искрилась,
дымя, головешка.
Зефир пролетел
тиховейный…
Кудрявенький
мальчик
в пикейной
матроске к лазури
протягивал пальчик:
«Куда полетела со
стен ты,
зеленая мушка?»
Чепца серебристого
ленты,
вспотев,
распускала старушка.
Чирикнула птица.
В порыве
бескрылом
девица
грустила о милом.
Тяжелые косы,
томясь, через
плечи она перекинула разом.
Звенящие, желтые
осы
кружились над
стынущим тазом.
Девица за
ласточкой вольной
следила завистливым
оком,
грустила невольно
о том, что
разлучены роком.
Вдруг что-то ей
щечку ужалило больно –
она зарыдала,
сорвавши
передник…
И щечка распухла.
Варенье убрали на
ледник,
жаровня потухла.
Диск солнца
пропал над лесною опушкой,
ребенка лучом искрометным
целуя.
Ребенок гонялся
за мушкой
средь кашек.
Метался,
танцуя,
над ним столб
букашек.
И вот дуновенье
струило прохладу
волною.
Тоскливое пенье
звучало из тихого
саду.
С распухшей щекою
бродила
мечтательно дева.
Вдали над
ложбиной –
печальный, печальный
–
туман поднимался
к нам призраком длинным.
Из птичьего зева
забил над
куртиной
фонтанчик
хрустальный,
пронизанный
златом рубинным.
Средь розовых
шапок левкоя
старушка тонула
забытым мечтаньем.
И липы былое
почтили
вздыханьем.
Шептала
старушка: «Как
вечер приятен!»
И вот одевала
заря ее пологом
огненных пятен.
1904
Москва