Шел
калика, шел неведомой дороженькой:
Тень
ползучую бросал своею ноженькой.
Протянулись
страны хмурые, мордовские –
Нападали
силы-прелести бесовские.
Приключилось
тут с каликою мудреное:
Уж
и кипнем закипала степь зеленая.
Тень
возгoворит калике гласом велием:
«Отпусти
меня, калика, со веселием.
Опостылело
житье мне мое скромное,
Я
пройдусь себе повадочкою темною».
Да
и втапоры калику опрокидывала;
Кафтанишко
свой по воздуху раскидывала.
Кулаками-тумаками
бьет лежачего –
Вырастает
выше облака ходячего.
Над
рассейскими широкими раздольями
Как
пошла кидаться в люд хрестьянский кольями.
Мужикам,
дьякам, попам она поповичам
Из
под ног встает лихим Сморчом-Сморчовичем.
А
и речи ее дерзкие, бесовские:
«Заведу
у вас порядки не таковские;
Буду
водочкой опаивать-угащивать:
Свое
брюхо на напастиях отращивать.
Мужичище-кулачище
я почтеннейший:
Подпираюсь
я дубиной здоровеннейшей!»
Темным
вихорем уносит подорожного
Со
пути его прямого да не ложного.
Засигает
он в кабак кривой дорожкою;
Загуторит,
засвистит своей гармошкою:
«Ты
такой-сякой комаринский дурак:
Ты
ходи-ходи с дороженьки в кабак.
Ай
люли-люли люли-люли-люли:
Кабаки-то
по всея Руси пошли!..»
А
и жизнь случилась втaпоры дурацкая:
Только
ругань непристойная, кабацкая.
Кабаки
огнем моргают ночкой долгою
Над
Сибирью, да над Доном, да над Волгою.
То
и свет, родимый, видеть нам прохожего –
Видеть
старого калику перехожего.
Все-то
он гуторит, все-то сказы сказывает,
Все-то
посохом, сердешный, вдаль указывает:
На
житье-бытье-де горькое да oховое
Нападало
тенью чучело гороховое.
07. Петровское