Когда меня пред Божий
суд
На черных дрогах
повезут,
Смутятся нищие сердца
При виде моего лица.
Оно их тайно восхитит
И страх завистливый
родит.
Отстав от шествия,
тайком,
Воображаясь мертвецом,
Тогда пред стеклами
витрин
Из вас, быть может, не
один
Украдкой так же сложит
рот,
И нос тихонько задерет,
И глаз полуприщурит
свой,
Чтоб видеть, как закрыт
другой.
Но свет (иль сумрак?)
тайный тот
На чудака не снизойдет.
Не отразит румяный лик,
Чем я ужасен и велик:
Ни почивающих теней
На вещей бледности моей,
Ни беспощадного огня,
Который уж лизнул меня.
Последнюю мою примету
Чужому не отдам лицу...
Не подражайте ж
мертвецу,
Как подражаете поэту.
10-11 мая 1928
Париж.