Ушла.
И вновь мне шлет "прости",
Но я
сказал: "Прости навеки"...
Святи,
златая твердь, – святи
Слезой
окропленные веки.
Укор,
восстанье, смерть – увы –
Не
отомщенных болей нужды –
Они
больному не новы,
Разубежденному
не чужды.
Зачем
мне жить, на что мне кров?
Огонь
– огонь из сердца вынут:
Так
кучи облачные льдов
На
тверди бледной бледно стынут.
За
годом год – бегут года:
Бегут
туда, где синь сквозная
И
облак бледная гряда:
Она в
снегах – всегда, всегда...
Она –
моя. А ты? Не знаю.
Порыв
взволнованных ветров
Из
бездны времени несется;
Взволнованных,
далеких слов
Далекий,
невозвратный зов,
Как милый
голос раздается.
Воздушный
облак в твердь кадит,
Восстав,
как некий синий инок.
Воздушно
в тверди проструит
Воздушный
блеск своих снежинок,
Как
над холодным королем
Над
ним венец лучится кроткий;
Забрызжут
градным хрусталем
Его
стрекочущие четки.
С
лазуревых и чистых сфер
Полоска
месяца, как ясный,
Как
светоносный Люцифер,
Спускается
на запад красный.
Века
летучилась печаль.
Она
летучится и ныне.
Погаснет
жизнь... И гаснет даль…
Чего-то
нет; чего-то жаль.
И я
один в моей пустыне.
Летите,
быстрые года –
Туда,
где синева сквозная
Не
изменяет никогда.
Бегут
года – несут туда.
Ты –
там. Ты ждешь. Ты – кто? Не знаю.
1907