Это было в
Булонском лесу –
В марте.
Воробьи щебетали
в азарте,
Дрозд пронесся с
пушинкой в носу...
Над головой
Шевелили
пухло-густыми сережками
Тополя,
Ветер пел над
дорожками,
И первой травой
Зеленела земля.
Я сидел на
скамейке
Один.
А вдали, у
аллейки,
Лиловый стоял
лимузин.
Сквозь стволы –
облаков ожерелие...
Вдруг на дорожке
Показалась с
сиамскою кошкой.
Офелия...
Ноги – два
хрупких бокала,
Глаза – два
роковых василька,
Губы – ветка
коралла.
Змеисто качались
бока,
С плеча
развратным, рыжим каскадом
Свисала лисица.
Поравнялась...
Окинула взглядом
Стоящий вдали
лимузин,
Раскрыла
тюльпаном свой кринолин:
Садится.
Сначала сиамская
кошка,
Как удав,
Потерлась о мой
равнодушный рукав
И поурчала
немножко...
Потом и Офелия,
Ко мне
повернувшись слегка,
Показала конец
язычка...
Приворотное
зелие!
Глаза ее видели
зорко:
За липой мой лимузин.
Я – седой
господин,
Поросячий король
из Нью-Йорка.
Ах, как стреляли
два василька –
В меня, в
лимузин, в облака!
Как кончик туфли
волновался!
Но я не
сдавался...
Чтоб в даме с
рыжей лисой
Рассеять туман,
–
Полез я в карман
И вынул хлеб с
колбасой
В эмигрантской
газете...
Милые дети!
Что с ней вдруг
стало!..
А вдали к
лимузину устало
Подошел
англичанин с женой
И укатили домой.
Офелия встала...
Даже у кошки
сиамской,
По логике
дамской,
Засверкал
раздраженьем
Дымно-сиреневый
глаз...
Ушли с
презреньем,
Не обернулись
даже назад...
Вот и весь мой
рассказ...
Разве я виноват?
<1929>