Ах, в буднях
мало красоты!..
Ей-ей, не
аппетитно
Шесть дней
намасливать листы
На фабрике
бисквитной...
Приходишь вечером в кафе,
Протянешь ногу на софе
И, вялый с ног и до волос,
Сидишь, понурив нос.
Зато воскресный
день – ого!
В окне кочуют
тучки.
С утра – в
квартире никого,
Щенок и тот в
отлучке.
Завяжешь галстук пузырем,
Почистишь плащ нашатырем,
И вниз через ступеньку вскачь –
На улицу, как мяч...
В Булонский лес?
Спаси, Аллах!
Суп из
воскресных ближних...
И лес бензином
весь пропах
Вплоть до
дорожек нижних...
Я не аскет и не злодей,
Но раз в неделю без людей –
Такая ванна для души!
Где ж нет людей? В глуши.
– Где ж эта
глушь? – Какой вокзал?..
Для вас ли, друг
нескромный,
Я под Парижем
разыскал
Зеленый клок
укромный?
За старой мельницей лужок,
Кольцо платанов, бережок...
Сказать, – так дней чрез пять иль шесть
Там негде будет сесть.
– Один?.. Ужель
средь тихих нив
Я заведу романы?
Смотреть, как на
плаще средь ив,
Она жует бананы?
Вести ее в кино и в клуб,
Щеку измазать краской губ,
А в час тащить ее домой
По улице немой?!
Нет! Лучше с
удочкой лежать
В тени над лужей
синей...
Клюет ли, нет
ли, наплевать!
Плывет гусак с
гусыней...
А вдоль шоссе шатры вершин,
Зудит пчела, и ты один...
Бисквитной фабрики уж нет, –
В воде закатный свет.
Под вечер
встанешь и пойдешь
На свет огней
вокзальных.
У низкой станции
галдеж
И сотни пар
двухспальных.
В вагон протиснешься угрем,
Мелькнут каштаны за бугром,
Поля – огни – дома – мосты...
Намасливай листы!
<1925>