В
экзотике заглавий пол-успеха.
Пусть
в ноздри бьет за тысячу шагов:
«Корявый
буйвол», «Окуни без меха»,
«Семен
Юшкевич и охапка дров».
Закрыв
глаза и перышком играя,
Впадая
в деланный холодно-мутный транс,
Седлает
линию... Ее зовут – кривая,
Она
вывозит и блюдет баланс.
Начало?
Гм... Тарас убил Андрея
Не
за измену Сечи... Раз, два, три!
Но
потому, что ксендз и два еврея
Держали
с ним на сей предмет пари.
Ведь
ново! Что-с? Акробатично-ново!
Затем
– смешок. Стежок. Опять смешок.
И
вот – плоды случайного улова –
На
белых нитках пляшет сотня строк.
Что
дальше? Гм... Приступит к данной книжке,
Определит,
что автор... мыловар,
И
так смешно раздует мелочишки,
Что
со страниц пойдет казанский пар.
«Страница
третья. Пятая. Шестая...»
«На
сто шестнадцатой – «собака» через ять!»
Так
можно летом на стекле, скучая,
Мух
двадцать, размахнувшись, в горсть поймать.
Надравши
«стружек» – кстати и некстати –
Потопчется
еще с полсотни строк:
То
выедет на áнглийской цитате,
То
с реверансом автору даст в бок.
Кустарит
парадокс из парадокса...
Холодный
пафос недомолвок – гол,
А
хитрый гнев критического бокса
Все
рвется в истерический футбол...
И,
наконец, когда мелькнет надежда,
Что
он сейчас поймает журавля,
Он
вдруг смущенно потупляет вежды
И
торопливо... сходит с корабля.
Post
scriptum: иногда Корней Белинский
Сечет
господ, цена которым грош, –
Тогда
кипит в нем гений исполинский,
И
тогой с плеч спадает макинтош!
<1911>