В угрюмой,
далёкой пещере,
В заклятой
молчаньем стране
Лежит уже
много столетий
Поэт в
зачарованном сне.
Не тлеет
прекрасное тело,
Не ржавеют
арфа и меч,
И ткани
расшитой одежды
С холодных
не падают плеч.
С тех пор,
как прикрыли поэта
Тенёта
волшебного сна,
Подпала
зароку молчанья
Отвергшая
песни страна.
И доступа
нет к той пещере.
Туда и высокий
орёл,
Хоть зорки
крылатые очи,
А всё же
пути не нашёл.
Одной только
деве доступно
Из всех, кто
рождён на земле,
В святую
проникнуть пещеру,
Витать в
очарованной мгле,
Склоняться к
холодному телу,
Целуя немые
уста,
Но дева та –
муза поэта,
Зажжённая в
небе мечта.
Она и меня
посещала
Порою в
ночной тишине,
И быль о
заклятом поэте
Шептала
доверчиво мне.
Не раз
прерывался слезами
Её
простодушный рассказ,
И вещее
слово расслышать
Мешали мне
слёзы не раз.
Покинуть меня
торопилась, –
Опять бы с
поэтом побыть,
Глядеть на
спокойные руки,
Дыханием
арфу будить.
Прощаясь со
мною, тревожно
Она
вопрошала меня:
«Ты знаешь
ли, скоро ли вспыхнет
Заря
незакатного дня?
Ах, если бы
с росною розой
Могла я
сегодня принесть
Печалью
пленённому другу
Зарёй
осиянную весть»
Он знает:
сменяются годы,
Столетия
пыльно бегут,
А люди блуждают
во мраке,
И дня
беззакатного ждут.
Дождутся ль?
Светло торжествуя,
Проснётся ли
милый поэт?
Иль к
вечно-цветущему раю
Пути
вожделенного нет?»