Не
знаю, как это случилось:
моя
мать ушла на базар;
я
вымела дом
и
села за ткацкий станок.
Не
у порога (клянусь!), не у порога я села,
а
под высоким окном.
Я
ткала и пела;
что
еще? ничего.
Не
знаю, как это случилось:
моя
мать ушла на базар.
Не
знаю, как это случилось:
окно
было высоко.
Наверно,
подкатил он камень,
или
влез на дерево,
или
встал на скамью.
Он
сказал:
«Я
думал, это малиновка,
а
это – Пенелопа.
Отчего
ты дома? здравствуй!»
– Это
ты как птица лазаешь по застрехам,
а
не пишешь своих любезных свитков
в
суде. –
«Мы
вчера катались по Нилу –
у
меня болит голова».
– Мало
она болит,
что
не отучила тебя от ночных гулянок.
Не
знаю, как это случилось:
окно
было высоко.
Не
знаю, как это случилось:
я
думала, ему не достать.
«А
что у меня во рту, видишь?»
– Чему
быть у тебя во рту?
крепкие
зубы да болтливый язык,
глупости
в голове. –
«Роза
у меня во рту – посмотри».
– Какая
там роза! –
«Хочешь,
я тебе ее дам,
только
достань сама».
Я
поднялась на цыпочки,
я
поднялась на скамейку,
я
поднялась на крепкий станок,
я
достала алую розу,
а
он, негодный, сказал:
«Ртом,
ртом,
изо
рта только ртом,
не
руками, чур, не руками!»
Может
быть, губы мои
и
коснулись его, я не знаю.
Не
знаю, как это случилось:
я
думала, ему не достать.
Не
знаю, как это случилось:
я
ткала и пела:
не
у порога (клянусь), не у порога сидела,
окно
было высоко:
кому
достать?
мать,
вернувшись, сказала:
«Что
это, Зоя,
вместо
нарцисса ты выткала розу?
что
у тебя в голове?»
Не
знаю, как это случилось.