О, Птоломея
Филадельфа фарос,
Фантазии
факелоносный знак,
Что тучный злак
Из златолаковых
смарагдов моря
Возносится
аврорной пыли парус
И мечет луч, с
мечами неба споря.
И в радугу иных
великолепий,
Сосцами ряби
огражденный круг,
Волшебный плуг
Вплетал и наше
тайное скитанье.
Пурпурокудрый,
смуглый виночерпий
Сулил магическое
созиданье.
Задумчиво плыли
По сонному лону
К пологому
склону
Зеленых небес.
Назло Аквилону
О буре забыли
У розовой пыли
Зардевших чудес.
Растоплено
время,
На западе светел
–
Далек еще петел
–
Пророческий
час...
Никто не
ответил,
Но вещее семя,
Летучее бремя
Спустилось на
нас.
К волне
наклонился...
Упали ветрила,
Качались светила
В стоячей воде.
В примории Нила
Священно омылся,
Нездешне томился
К вечерней
звезде.
И лицо твое я
помню,
И легко теперь
узнаю
Пепел стынущий
пробора
И фиалки вешних глаз.
В медном блеске
парохода,
В винтовом
движеньи лестниц,
В реве утренней
сирены
Слышу ту же тишину.
Ангел служит при
буфете,
Но в оранжевой
полоске
Виден быстрый
нежный тóрок
У послушливых
ушей.
Наклонился
мальчик за борт –
И зеленое сиянье
На лицо ему
плеснуло,
Словно вспомнил
старый Нил.
Эта смелая
усмешка,
Эти розовые
губы,
Окрыленная
походка
И знакомые
глаза!
Где же море? где
же фарос?
Океанский
пароходик?
Ты сидишь со
мною рядом,
И не едем
никуда,
Но похоже, так
похоже!
И поет
воспоминанье,
Что по-прежнему
колдует
Афродитина
звезда.
1921