С. В. Демьянову
1. ТЫ
Так долго шляпой
ты махал,
Что всем ужасно
надоел.
Взяла брюнетка
на прицел,
Подруга вставила
«нахал».
И долго крякал
капитан,
Который здорово
был пьян.
Махал, махал, и,
наконец,
Когда остался ты
один,
Какой-то плотный
господин
Тебя уводит как
отец.
В одной из
светленьких кают
Уж скоро рюмки
запоют.
Ты треугольник
видишь бри
И рядом
страсбургский пирог...
Тут удержаться
уж не мог,
Подумал: «Ах,
черт побери!
Я никогда их не
едал,
У Блока кое-что
читал».
Отец нежданный
стороной
Заводит речь о
том, о сем:
Да сколько лет,
да как живем,
Да есть ли свой
у вас портной...
То Генрих Манн,
то Томас Манн,
А сам рукой тебе
в карман...
Папаша, папа,
эй-эй-эй!
Не по-отцовски
вы смелы...
Но тот, к кому
вы так милы, –
Видавший виды
воробей.
Спустилась
шторка на окне,
Корабль несется
по волне.
2. ЛУНА
А ну, луна,
печально!
Печатать про
луну
Считается
банально,
Не знаю почему.
А ты внушаешь
знанье
И сердцу, и уму:
Понятней
расстоянье
При взгляде на
луну,
И время, и
разлука,
И тетушка
искусств –
Оккультная
наука,
И много разных
чувств.
Покойницкие лица
Ты милым
придаешь,
А иногда
приснится
Приятненькая
ложь.
Без всякого
уменья
Ты крыши
зеленишь
И вызовешь на
пенье
Несмысленную
мышь.
Ты путаешь,
вещаешь,
Кувыркаешь свой
серп
И точно
отмечаешь
Лишь прибыль да
ущерб.
Тебя зовут
Геката,
Тебя зовут
Пастух,
Коты тебе оплата
Да вороной
петух.
Не думай, ради
Бога,
Что ты – хозяйка
мне, –
Лежит моя дорога
В обратной
стороне.
Но, чистая
невеста
И ведьма, нету
злей,
Тебе найдется
место
И в повести
моей.
3. А Я…
Стоит в конце
проспекта сад,
Для многих он – приют
услад,
А для других – ну,
сад как сад.
У тех, кто ходят
и сидят,
Особенный
какой-то взгляд,
А с виду – ходят
и сидят,
Куда бы ни
пришлось идти –
Всё этот сад мне
по пути,
Никак его не
обойти.
Уж в августе темнее ночи,
А под деревьями еще темнее.
Я в сад не заходил нарочно,
Попутчика нашел себе случайно...
Он был высокий, в серой кепке,
В потертом несколько, но модном платье.
Я голоса его не слышал –
Мы познакомились без разговоров, –
А мне казалось, что, должно быть, – хриплый.
– На
Вознесенском близко дом...
Мы скоро до него
дойдем...
Простите, очень
грязный дом. –
Улыбка бедная
скользит...
Какой у Вас
знакомый вид!..
Надежды, память
– всё скользит...
Ведь не был я
нисколько пьян,
Но рот, фигура и
туман
Твердили: – Ты
смертельно пьян!..
Разделся просто,
детски лег...
Метафизический
намек
Двусмысленно на
сердце лег.
4. ТОТ
Поверим ли
словам цыганки, –
До самой смерти продрожим.
А тот сидит в
стеклянной банке,
И моложав, и
невредим.
Сидит у столика
и пишет, –
Тут каждый
Бердсли и Шекспир, –
Апрельский ветер
тюль колышет,
Сиреневый
трепещет мир,
Звенят, звенят
невыносимо
Иголки, искры и
вино,
И ласточки
просвищут мимо
Американкою в
окно.
Измены здесь для
примиренья,
А примиренья для
измен.
Политональнейшее
пенье
От лаковых
несется стен.
Всё кружится, и
всё на месте...
Всё близко так,
и всё поет,
Отчетливо, как при
Норд-Эсте,
Прозрачно,
словно жидкий мед...
Куда пропал ты,
беспечальный
И чистый воздух
медных скал?
На Вознесенском
дом скандальный
Да пароходный
тот нахал!
5. ТЫ / 2-ое
– Остановка
здесь от часа до шести,
А хотелось бы
неделю провести.
Словно зайчики зеркал,
Городок из моря встал,
Всё каналы да плотины,
Со стадами луговины, –
Нет ни пропастей, ни скал.
Кабачок стоит на
самом берегу,
Пароход я из
окна устерегу.
Только море, только высь.
По земле бы мне пройтись:
Что ни город – всё чудесно,
Неизвестно и прелестно,
Только знай себе дивись!
Если любишь,
разве можно устоять?
Это утро повторится
ли опять?
И галантна, и крепка
Стариковская рука.
Скрипнул блок. Пахнуло элем.
Чепуху сейчас замелем,
Не услышать нам свистка.
6. А Я / 2-oe
Постучали еле
слышно...
Спичка чирк...
шаги... глаза...
Шепот... «Вася,
осторожней:
По домам идет
обход».
– Шпалер, шпалер...
Брось за печку...
– Гость?..
смывайтесь... разве пьян?..
– Черный ход еще
не заперт, –
Мина Карловна
сидит.
– Извиняюсь...
не нарочно...
Я и сам тому не
рад...
Я засыпаюсь,
наверно,
На Конюшенной
налет.
Ну, пока! – поцеловались...
– Стой! и я с тобой.
– Куда?
– Всё равно! – А
попадетесь?
Укрывателю
тюрьма.
Отчего же хриплый голос
Стал прозрачным и любимым,
Будто флейта заиграла
Из-за толстого стекла.
Отчего же эта нежность
Щеки серые покрыла,
Словно в сердце заключенной
Оставаться не могла?
Разве ты сидишь и пишешь,
Легче бабочки из шелка,
И причесан, и напудрен,
У апрельского стола?
– Что же стали?
– Кот-басила...
Опрокинулось
ведро.
– Тише, черти! –
Сердце бьется,
Заливается
свисток.
– Значит, ты?..
– До самой смерти!
Улыбнулся в
темноте.
– Может, ждать
совсем не долго,
Но спасибо и на
том.
Тут калитка
возле ямы...
Проходной я знаю
двор.
Деньги есть?
Айда на Остров.
Там знакомый
пароход.
Паспортов у нас
не спросят,
А посадят прямо
в трюм.
Дней пяток
поголодаем
Вместе, милый
человек!
7. ТОТ / 2-ое
Февральский радио
поет
Приволье
молодости дальной,
Натопленность
кисейной спальной
И межпланетный
перелет.
Перечит нежности
начальной
Воспоминаний
праздный счет.
Сереет снег,
тончает лед.
Не уберечь зимы
венчальной!
Хрусталь на
прежнее стекло
Воображенье
налагает,
Изменчивое так
светло!
Плывут вуали,
воздух тает...
И сонный вой
гавайских труб
Напоминает
трепет губ.
8. ЛУНА / 2-oe
Луна! Где
встретились!.. сквозь люки
Ты
беспрепятственно глядишь,
Как будто
фокусника трюки,
Что из цилиндра
тянет мышь.
Тебе милей была
бы урна,
Руины, жалостный
пейзаж!
А мы устроились
недурно,
Забравшись за
чужой багаж!
Всё спит;
попахивает дегтем,
Мочалой прелой
от рогож...
И вдруг, как у
Рэнбо, под ногтем
Торжественная
щелкнет вошь.
И нам тепло, и
не темно нам,
Уютно. Качки нет
следа.
По
фантастическим законам
Не вспоминается
еда...
Сосед храпит.
Луна свободно
Его ласкает как
угодно,
И сладострастна,
и чиста,
Во всевозможные
места.
Я не ревнив к
такому горю:
Ведь стоит руку
протянуть –
И я с луной
легко поспорю
На деле, а не
как-нибудь!
Вдруг... Как?..
смотрю, смотрю... черты
Чужие вовсе...
Разве ты
Таким и был? И
нос, и рот...
Он у того совсем
не тот.
Зачем же голод,
трюм и море,
Зубов нечищенных
оскал?
Ужели злых
фантасмагорий,
Луна, игрушкою я
стал?
Но так доверчиво
дыханье
И грудь худая
так тепла,
Что в темном,
горестном лобзанья
Я забываю всё
дотла.
9. ТЫ / 3-е
– Вы мне не
нравитесь при лунном свете:
Откуда-то
взялись брюшко и плешь,
И вообще, пора
бы шутки эти
Оставить вам, –
Голландия скучна!
– Но, детка, вы
же сами захотели
Остановиться в
этом городке.
Не думал я, что
в столь прелестном теле
Такой упрямец
маленький сидит.
– Вы лишены
духовных интересов.
Что надо вам,
легко б могли найти
В любом из
практикующих балбесов!
А я... а я... – Брюссельская
капуста
Приправлена
слезами. За окном
На горизонте
растушеван густо
Далекий дождь...
В глазах плывет
размытая фиалка, –
Так самого себя
бывает жалко!
– Вы сами можете
помочь невзгодам,
Ведь дело не в
Голландии, а в вас!
– Нет, завтра,
завтра, первым пароходом!
А вас освобождаю
хоть сейчас! –
Забарабанил
дружно дождь по крышам,
Всё стало
простодушней и ясней.
Свисток теперь,
конечно, мы услышим,
А там посмотрим.
«Утро вечера мудреней».
10. ВСЕ ЧЕТВЕРО
/ Апофеоз
Тра-та-та-тá-та,
тра-та-та-тá-та,
Тра-та-та-тá-та,
тра-тá-та-тá!
Нептун трезубцем
тритонов гонит.
Апофеоз.
Апофеоз!
Тра-та-та-тá-та.
Дельфин играет!
Тра-та-та-тá-та.
Ярка лазурь!
Брады завеса
ключом взлетает.
Апофеоз,
Апофеоз!
Парнáя роскошь –
была мóкредь.
Повеял ужас,
дымит восторг...
И ты – не тот
ведь, и тот – не тот ведь!
Апофеоз.
Апофеоз!
Потягиваясь
сладко, вышли.
Голландия! Конец
пути.
Идти легко, как
паре в дышле.
И заново глядят
глаза:
Земля и воздух –
всё другое.
Кругом народ,
всё видим мы,
И все-таки нас
только двое,
И мы другие, как
и все.
Какой чудесный
день сегодня.
Как пьяно
вывески твердят,
Что велика
любовь Господня!
Поют опущенные
сходни,
Танцуют краны,
паруса.
Ты не сидишь
уже, окован,
В стеклянном
пресном далеке,
Кисейный столик
расколдован
И бьется в
сердце, как живой.
Вдруг... Боже
мой. Навстречу пара,
И машет та же
шляпа мне.
Ах, в ожидании
удара
Прижаться в
нежной простоте.
Другой кричит
издалека:
– Fichue rencontre!
c'est toi! c'est moi!*
Толчком
проворным старик за бортом.
Такая жертва,
такой отказ
Считаться мог бы
первейшим сортом.
Апофеоз.
Апофеоз!
– Ведь я всё тот
же! минута бреда...
Опять с тобою –
и нет измен. –
– Круги
бросайте! Тащите деда! –
Апофеоз.
Апофеоз!
Тра-та-тá-та. Но
я не тот же.
Тра-та-та-тá-та.
Я не один!
– Какая
черствость! и с кем? о Боже!
Тра-та-та-тá-та,
тра-та-та-тá.
Триумф Нептуна
туземцев тешит.
И остаются все
при своем.
В восторге дядя
затылок чешет.
Апофеоз!
Апофеоз!
1927
_______________
*Ничего себе встреча!
вот и ты! вот и я! (фр.)