И
засим, упредив заране,
Что
меж мной и тобою – мили!
Что
себя причисляю к рвани,
Что
честнó мое место в мире:
Под
колесами всех излишеств:
Стол
уродов, калек, горбатых…
И
засим, с колокольной крыши
Объявляю:
люблю богатых!
За
их корень, гнилой и шаткий,
С
колыбели растящий рану,
За
растерянную повадку
Из
кармана и вновь к карману.
За
тишайшую просьбу уст их,
Исполняемую
как окрик.
И
за то, что их в рай не впустят,
И
за то, что в глаза не смотрят.
За
их тайны – всегда с нарочным!
За
их страсти – всегда с рассыльным!
За
навязанные им ночи,
(И
целуют и пьют насильно!)
И
за то, что в учетах, в скуках,
В
позолотах, в зевотах, в ватах,
Вот
меня, наглеца, не купят –
Подтверждаю:
люблю богатых!
А
еще, несмотря на бритость,
Сытость,
питость (моргну – и трачу!)
За
какую-то – вдруг – побитость,
За
какой-то их взгляд собачий
Сомневающийся…
– не
стержень
ли
к нулям? Не шалят ли гири?
И
за то, что меж всех отверженств
Нет
– такого сиротства в мире!
Есть
такая дурная басня:
Как
верблюды в иглу пролезли.
…За
их взгляд, изумленный нá-смерть,
Извиняющийся
в болезни,
Как
в банкротстве… «Ссудил бы… Рад бы –
Да»…
За тихое, с уст зажатых:
«По
каратам считал, я – брат был»…
Присягаю:
люблю богатых!
30 сентября 1922