Забыт теперь,
разрушен храм,
И у дорической
колонны,
струя священный
фимиам,
блестит росой
шиповник сонный.
Забыт алтарь. И
заплетен
уж виноградом
дикий мрамор.
И вот навеки
иссечен
старинный лозунг
«Sanctus amor».
И то, что было, не
прошло…
Я там стоял
оцепенелый.
Глядясь в
дрожащее стекло,
качался лебедь
сонный, белый.
И солнца диск
почил в огнях.
Плясали бешено на
влаге, –
на хризолитовых
струях
молниеносные
зигзаги.
«Вернись, наш
бог», – молился я,
и вдалеке белелся
парус.
И кто-то,
грустный, у руля
рассыпал огненный
стеклярус.
Ноябрь 1903
Москва