Шумящий день умчался к
дням отшедшим.
И снова ночь. Который в
мире раз?
Не думай – или станешь
сумасшедшим.
Я твой опять, я твой,
полночный час.
О таинствах мы
сговорились оба,
И нет того, кто б мог
расторгнуть нас.
Подвластный дух,
восстань скорей из гроба,
Раскрыв ресницы, снова
их смежи,
Забудь, что нас
разъединяла злоба.
Сплетенье страсти,
замыслов, и лжи,
Покорное и хитрое
созданье,
Скорей мне праздник
чувства покажи.
О, что за боль в минуте
ожиданья!
О, что за блеск в
расширенных зрачках!
Ко мне! Скорее! Ждут
мои мечтанья!
И вот на запредельных
берегах
Зажглись влиянья черной
благодати,
И ты со мной, мой
блеск, мой сон, мой страх.
Ты, incubus
таинственных зачатий,
Ты, succubus, меняющий
свой лик,
Ты, первый звук в моем
глухом набате.
Подай мне краски,
верный мой двойник.
Вот так. Зажжем теперь
большие свечи.
Побудь со мной. Диктуй
свой тайный крик.
Ты наклоняешь
девственные плечи.
Что ж написать? Ты
говоришь: весну.
Весенний день и радость
первой встречи.
Да, любят все. Любили в
старину.
Наложим краски зелени
победной,
Изобразим расцвет и
тишину.
Но зелень трав глядит
насмешкой бледной.
В ночных лучах
скелетствует весна,
И закисью цветы мерцают
медной.
Во все оттенки
вторглась желтизна,
Могильной сказкой
смотрит сон мгновенья,
Он – бледный труп, и
бледный труп – она.
Но не в любви единой
откровенье,
Изобразим убийство и
мечту,
Багряность маков, алый
блеск забвенья.
Захватим сновиденья
налету,
Замкнем их в наши белые
полотна,
Войну как сон, и сон
как красоту.
Но красный цвет нам
служит неохотно,
Встают цветы, красивые
на вид,
Ложатся трупы, так
правдиво-плотно, –
Но вспыхнет день, и вас
разоблачит,
Осенний желтоцвет
вольется в алость
И прочь жизнеподобие
умчит.
На всем мелькнет убогая
усталость,
В оттенках – полуглупый
смех шута,
В движеньях –
неумелость, запоздалость.
Во всем нам изменяет
красота,
Везде мы попадаем в
паутину,
Мы поздние, в чьем
сердце – пустота.
Отбросим же фальшивую
картину,
Неверны мы друг другу
навсегда,
Как в разоренье слуги
господину.
Мой succubus, что ж
делать нам тогда?
Теперь-то и подвластны
нам стихии,
Земля, огонь, и воздух,
и вода.
Мы поняли запреты
роковые,
Так вступим в царство
верных двух тонов.
Нам черный с белым –
вестники живые.
И днем и ночью – в них
правдивость снов,
В одном – всех красок
скрытое убранство,
В другом – вся
отрешенность от цветов.
Как странно их немое
постоянство,
Как рвутся черно-белые
цветы,
Отсюда – в
междузвездное пространство.
Там дышит идеальность
черноты,
Здесь – втайне – блеск
оттенков беспредельных,
И слышен гимн двух гениев
мечты:
«Как жадным душам двух
врагов смертельных,
Как любящим, в чьем
сердце глубина,
Как бешенству двух
линий параллельных, –
Для встречи
бесконечность нам нужна».