Я взял полумесяцы,
месяцы, и самые круглые луны,
И самый утонченный серп,
и самый заполненный диск,
И в звоны вложил
многозвездия, и молнии вбросил в буруны,
И вот я в Пустыне стою,
застывший в ночи обелиск.
Заклятьем ночного
кудесника взметнул я до звезд песнопенья,
Но брызги напевов земных
едва досягнули до них,
От грани до грани
Пустынности дрожит звуковое свеченье,
Но вечно, пока человек,
я только оборванный стих.