Каждый день, по утрам,
по опушке лесной,
Я один прохожу, лишь
поля предо мной.
Каждый день, ввечеру,
близ плакучих берез,
Я в душе проношу закипания
слез.
Неоглядная ширь.
Непостижная тишь.
Я горел. Я пришел.
Почему ж ты молчишь?
Ты моя, не моя. Ты
родимая мать.
Но с тобой не могу я
медлительно ждать.
Но с тобой не могу быть
в бесславных боях,
Потому что в крылах
есть могучий размах.
Все твои сыновья это
братья мои.
Все! И вор, и злодей!
Всех кажи! Не таи!
Но, родимая мать, как
палач палачу,
Буду брату в борьбе!
Палача – не хочу!
И убить не хочу. Но и
быть не хочу
Там, где вольно нельзя
быть дневному лучу.
Я крылатый твой сын, я
певучий певец,
Я восторгом обжег много
быстрых сердец.
Ну и вот наконец...
Вижу долю мою...
Я один средь полей... И
как нищий стою...
Помоги же мне, мать! О,
родимая мать!
Научи же меня, с кем
войну воевать.
А не хочешь войны, – а
довольна собой, –
Отпусти же меня на
простор голубой.