Сперва я увидал, что мир
есть песнопенье,
И я, дрожа, его пропел.
Потом я нараспев сказал
стихотворенье,
То был вторичный мой предел.
Потом я начертал на
камне заклинанье,
Перстообразный взнес алтарь.
И круглую луну впустил
в ограду зданья,
Я был певец, колдун и царь.
Теперь, когда прошли
ряды тысячелетий
И завершился круг племен,
Я помню эти дни, когда
все были дети,
Как ясно помнишь яркий сон.
От вкрадчивой луны ушел
к иным я чарам,
Лесной я изменил луне.
И был как во хмелю,
пьянясь цветным пожаром,
И было солнце богом мне.
И там, где взметы гор,
где кондор верхолетный,
И там, где желтый сон пустынь,
Сын солнца, мед веков я
накопил несчетный,
Богов венчая и богинь.
Еще сменился ряд
победных ликований,
И, отойдя от пирамид,
Давно плывет мой ум в
колдующем тумане,
Вновь факел ночи мне горит.
Но не луна, свеча и
бледная лампада
Над ветхим саваном страниц
Меня ведут туда, откуда
силой взгляда
Я
вызываю сонмы лиц.
Алхимик пыльных руд,
восторг пресуществленья
Из древних выманил я строк,
Я молнии велел прийти
из усыпленья
И в тяжкий плуг ее запрег.
Летаю коршуном, взлетаю
альбатросом,
Предвижу ход и нрав комет,
И к лунным, наконец,
хочу взлететь откосам,
Все руны разобрав примет.