По вечерам над
ресторанами
Горячий воздух дик и
глух,
И правит окриками
пьяными
Весенний и тлетворный
дух.
Вдали, над пылью
переулочной,
Над скукой загородных
дач,
Чуть золотится
крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за
шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с
дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят
уключины,
И раздается женский
визг,
А в небе, ко всему
приученный,
Бессмысленно кривится
диск.
И каждый вечер друг
единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и
таинственной,
Как я, смирен и
оглушен.
А рядом у соседних
столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами
кроликов
«In vino veritas!»
кричат.
И каждый вечер, в час
назначенный,
(Иль это только снится
мне?)
Девичий стан, шелками
схваченный,
В туманном движется
окне.
И медленно, пройдя меж
пьяными,
Всегда без спутников,
одна,
Дыша духами и
туманами,
Она садится у окна.
И веют древними
поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными
перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью
закованный
Смотрю за темную
вуаль,
И вижу берег
очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне
поручены,
Мне чье-то солнце
вручено,
И все души моей
излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса
склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем
берегу.
В моей душе лежит
сокровище,
И ключ поручен только
мне!
Ты право, пьяное
чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Озерки. 24 апреля 1906