Я сегодня нашел свои
старые краски.
Как часто взгляд на
забытый предмет
Возвращает все обаянье
ускользнувших лет!
Я сегодня нашел мои
детские краски…
И странный отрок
незванно ко мне вошел
И против меня уверенно
сел за стол,
Достал, торопясь,
тяжелую тетрадь…
Я ее не мог не узнать:
То были мои забытые,
детские сказки!
Тогда я с ним заговорил;
он вздрогнул, посмотрел
(Меня не видел
он, – я был для него привиденьем),
Но через миг смущенья он
собой овладел
И ждал, что будет, с
простым удивленьем.
Я сказал: «Послушай! я
тебя узнаю.
Ты – это я, я – это ты,
лет через десять…»
Он засмеялся и прервал:
«Я шуток не люблю!
Я знаю лишь то, что
можно измерить и взвесить.
Ты – обман слуха, не
верю в действительность твою!»
С некоторым гневом, с
невольной печалью
Я возразил: «О глупый!
тебе пятнадцать лет.
Года через три ты будешь
бредить безвестной далью,
Любить непонятное, стремиться
к тому, чего нет.
Вселенная жива лишь
духом единым и чистым,
Материя – призрак, наше
знание – сон…»
О Боже, как искренно
надо мной рассмеялся он,
И я вспомнил, что был
матерьялистом и позитивистом.
И он мне ответил: «О,
устарелые бредни!
Я не верю в дух и не
хожу к обедне!
Кто мыслит, пусть честно
служит науке!
Наука – голова, а
искусство – руки!»
«Безумец! –
воскликнул я, – знай, что ты будешь верить!
Будешь молиться и
плакать пред Знаком креста,
Любить лишь то, где
светит живая мечта,
И все проклянешь, что
можно весить и мерить!»
«Не думаю, –
возразил он, – мне ясна моя цель.
Я, наверно, не стану
петь цветы, подобно Фету.
Я люблю точное знание,
презираю свирель,
Огюст Конт навсегда
указал дорогу поэту!»
«Но, друг, – я
промолвил, – такой ли теперь час?
От заблуждений стремятся
все к новому свету!
Тебе ли вновь повторять,
что сказано тысячу раз!
Пойми тайны души! стань
кудесником, магом…»
«Ну, нет, – он
вскричал, – я не хочу остаться за флагом!»
«Что за выражения! ах
да! ты любишь спорт…
Все подобное надо
оставить! стыдись, будь же горд!»
«Я – горд, – он
воскликнул, – свое значенье я знаю.
Выступаю смело, не
уступлю в борьбе!
Куда б ни пришел я, даже
если б к тебе, –
Приду по венкам! –
я их во мгле различаю!»
И ему возразил я
печально и строго:
«Путь далек от тебя ко
мне,
Много надежд погибнет
угрюмой дорогой,
Из упований уступишь ты
много! ах, много!
О, прошлое! О, юность!
кто не молился весне!»
И он мне: «Нет! Что
решено, то неизменно!»
Не уступлю ничего! пойду
своим путем!
Жаловаться позорно,
раскаянье презренно,
Дважды жалок тот, кто
плачет о былом!
Он стоял предо мной, и
уверен и смел,
Он не видел меня, хоть
на меня он смотрел,
А если б увидел, ответил
презреньем,
Я – утомленный, я –
измененный, я – уступивший судьбе,
Вот я пришел к нему; вот
я пришел к себе! –
В вечерний час пришел
роковым привиденьем…
И медленно, медленно
образ погас,
И годы надвинулись, как
знакомые маски.
Часы на стене спокойно
пробили час…
Я придвинул к себе мои
старые, детские краски.
17 декабря 1898