Белые клавиши в сердце
моем
Робко стонали под
грубыми пальцами,
Думы скитались в
просторе пустом,
Память безмолвно
раскрыла альбом,
Тяжкий альбом, где
вседневно страдальцами
Пишутся строфы о
счастьи былом...
Смеха я жаждал, хотя б
и притворного,
Дерзкого смеха и пьяных
речей.
В жалких восторгах бесстыдных
ночей
Отблески есть
животворных лучей,
Светит любовь и в
позоре позорного.
В темную залу вхожу,
одинок,
Путник безвременный,
гость неожиданный.
Лица еще не расселись в
кружок...
Вид необычный и призрак
невиданный:
Слабым корсетом не
стянут испорченный стан,
Косы упали свободно,
лицо без румян.
«Девочка, знаешь, мне
тяжко, мне как-то рыдается.
Сядь близ меня,
потолкуем с тобой, как друзья...»
Взоры ее поднялись,
удивленье тая.
Что-то в душе
просыпается,
Что-то и ей
вспоминается...
Это – ты! Это – я!
Белые клавиши в сердце
моем
Стонут и плачут, живут
под ударами,
Думы встают и кричат о
былом,
Память дрожит, уронивши
альбом,
Тяжкий альбом,
переполненный старыми
Снами, мечтами о
счастьи святом!
Плачь! я не вынесу
смеха притворного!
Плачь! я не вынесу
дерзких речей!
Здесь ли, во мраке
бесстыдных ночей,
Должен я встретить один
из лучей
Лучшего прошлого, дня
благотворного!
Робко, как вор, выхожу,
одинок,
Путник безвременный,
гость убегающий.
С ласковой лаской
скользит ветерок,
Месяц выходит с улыбкой
мигающей.
Город шумит, и мой дом
недалек...
Блекни в сознаньи,
последний венок!
Что мне до жизни чужой
и страдающей!
21 августа 1895