В пропасти улиц закинуты,
Городом взятые в плен,
Что мы мечтаем о Солнце
потерянном!
Области Солнца
задвинуты
Плитами комнатных стен.
В свете искусственном,
Четком, умеренном,
Взоры от красок
отучены,
Им ли в расплавленном
золоте зорь потонуть!
Гулом сопутственным,
Лязгом железным
Празднует город наш
медленный путь.
К безднам все глубже
уводят излучины…
Нам к небесам,
огнезарным и звездным,
Не досягнуть!
Здравствуй же, Город,
всегда озабоченный,
В свете искусственном,
В царственной смене
сверканий и тьмы!
Сладко да будет нам в
сумраке чувственном
Этой всемирной тюрьмы!
Окна кругом заколочены,
Двери давно замуравлены,
Сабли у стражи
отточены, –
Сабли, вкусившие крови,
–
Все мы – в цепях!
Слушайте ж песнь
храмовых славословий,
Вечно живет, как кумир,
нам поставленный, –
Каменный прах!
Славлю я толпы людские,
Самодержавных
колодников,
Славлю дворцы золотые
разврата,
Славлю стеклянные башни
газет.
Славлю я лики благие
Избранных веком
угодников
(Черни признанье –
бесценная плата,
Дара поэту достойнее
нет!).
Славлю я радости улицы
длинной,
Где с дерзостным взором
и мерзостным хохотом
Предлагают блудницы
Любовь,
Где с ропотом, топотом,
грохотом
Движутся лиц вереницы,
Вновь
Странно задеты тоской
изумрудной
Первых теней, –
И летят экипажи, как
строй безрассудный,
Мимо зеркальных сияний,
Мимо рук, что хотят
подаяний,
К ликующим вывескам
наглых огней!
Но славлю и день
ослепительный
(В тысячах дней
неизбежный),
Когда, среди крови,
пожара и дыма,
Неумолимо
Толпа возвышает свой
голос мятежный,
Властительный,
В безумии пьяных
веселий
Все прошлое топчет во
прахе,
Играет, со смехом, в
кровавые плахи,
Но, словно влекома
таинственным гением
(Как река свои воды к
простору несущая),
С неуклонным
прозрением,
Стремится к
торжественной цели,
И, требуя царственной
доли,
Глуха и слепа,
Открывает дорогу в
столетья грядущие!
Славлю я правду твоих
своеволий,
Толпа!
1904