1
Сирень расцветала белая,
Фиолевая сирень.
И я, ничего не делая,
Пел песни весь Божий
день.
Тогда только пол-двадцатого
Исполнилось мне
едва, –
И странно ли, что листва
Казалась душе объятою
Дыханием Божества?
2
На дачи стремились
дачники, –
Поскрипывали возы.
И дети, закрыв
задачники,
Хранившие след слезы,
Ловили сачками бабочек
И в озере козерог,
И вечером у дорог
Подпрыгивала бодро жаба,
Чеканящая свой скок.
3
Мы жили у водной
мельницы
И старенького дворца.
Салопницы и постельницы
Там сплетничали у
крыльца.
Противные вы,
сплетницы, –
Единственное пятно
На том, что забыть
грешно.
Пусть вам,
забияки-сплетницы,
Забвение суждено.
4
Была небольшая яхточка
Построена мужичком,
Не яхточка, а
барахточка,
Любившая плыть вверх
дном…
Была она лишь
двухместная,
И, если в ней плыть
вдвоем,
Остойчива под веслом;
Но третьего, –
неуместного, –
Выкидывала ничком…
5
Моя дорогая Женичка
Приехала вечерком
И, наскоро три вареничка
Покушав, полубегом
Отправилась прямо на
речку,
И я поспешил за ней,
В бесшумьи ночных теней
Любимую Лучезарочку
Катая, прижать тесней.
6
……………………
7
Всю ночь мы катались
весело,
Друг к другу сердца
крыля.
Подруга моя повесила
Шаль мокрую у руля.
Ты помнишь? ты не забыла
ли
Того, что забыть нельзя,
И что пронеслось,
скользя?
Да, полно, все это было
ли?
Расплылась воды стезя.
8
Любимая! самая первая!
Дыханье сосновых смол!..
Была не всегда жизнь
стервою –
Твердит мне твое письмо,
Летящее в дни июльские,
Пятнадцать веков спустя
(Не лет, а веков, дитя!)
Чтоб дни свои
эсто-мулльские
Я прожил, о сне грустя…
9
Пустяк, ничего не
значащий,
Значенья полн
иногда, –
И вот я, бесслезно
плачущий,
Былые воздвиг года.
Лета вы мои
весенние, –
На яхточке пикники,
Шуршащие
тростники, –
Примите благоговение
Дрожащей моей руки.
10
Рука, слегка оробелая…
Былого святая сень…
Сирень расцветала белая,
Фиолевая сирень!
Как трогательны три
вареничка,
И яхточка, и вуаль,
И мокрая эта шаль,
И ты, дорогая Женичка,
Чье сердце – моя
скрижаль!
1922