Дмитрий Мережковский. ИОВ. Библейская поэма



I

...И непорочного Иова струпьями лютой проказы
Бог поразил от подошвы ноги и по самое темя.
Иов сидел далеко за оградой селенья на пепле.
Острую взял он себе черепицу скоблить свои раны.
Молвит жена ему: «Всё еще тверд ты в своем благочестье?
Встань и Творца похули, чтоб тебе умереть». Но смиренно
Иов жене отвечает: «Я доброе принял от Бога,
Должно и злое принять: да исполнится воля Господня!»

Мудрый Софар, Елифаз из Темани, Вилдат из Савхеи
Вместе сошлись, чтобы сетовать с ним, утешая страдальца.
Очи подняв, издали не узнали несчастного друга.
Жалобный голос возвысили, ризы свои разодрали,
Стали рыдать, неутешные, пыль над главами бросая.
С Иовом рядом семь дней и ночей просидели в молчанье:
Слова никто не сказал, оттого что страдание было
Слишком велико. И первый открыл он уста и промолвил:


II

ИОВ

            Да будет проклятым навек
Тот день, как я рожден для смерти и печали,
Да будет проклятой и ночь, когда сказали:
                     «Зачался человек». 
            Теперь я плачу и тоскую:
            Зачем сосал я грудь родную,
Зачем не умер я: лежал бы в тишине,
      Дремал – и было бы спокойно мне.
И почивал бы я с великими царями,
      С могучими владыками земли, –
            Победоносными вождями,
            Что войны некогда вели,
Копили золото и строили чертоги...
            Я был бы там, где нет тревоги,
            Где больше нет вражды земной,
            Где равен малому великий,
            Вкушают узники покой
            И раб свободен от владыки...
            На что мне жизнь, на что мне свет?
            Как знойным полднем изнуренный,
Тоскуя, тени ждет работник утомленный, 
            Я смерти жду, – а смерти нет.
О, если б на меня простер Ты, Боже, руку
            И больше страхом не томил, – 
            Чтоб кончить сразу жизнь и муку,
            Одним ударом поразил. 


ЕЛИФАЗ

      Ужель ты праведней Отца вселенной,
            Ужель на суд Его зовешь?
            Зачем же с речью дерзновенной
            Ты против Бога восстаешь?
            Безумец тот, кто не склоняет
            Во прах главы перед Творцом.
Когда и небеса нечисты пред лицом
      Всевышнего, когда не доверяет
            Он даже ангелам Своим, –
            То как же чистым быть пред Ним
            Тому, кто рвется на свободу,
            В темницу плоти заключен,
            Тому, кто женщиной рожден
            И беззаконье пьет, как воду? 


ИОВ

            О да, над бездной Бог грядет,
            Столпы земли передвигает,
            Печать на звезды налагает,
            Прикажет, – солнце не взойдет. 
            Он пронесется, – не замечу,
            Захочет взять, – кто запретит?
            Он спросит, – как ему отвечу,
            Накажет, – кто меня простит?
            Пред взором мудрости Господней
            Открыты тайны преисподней,
            И херувимы, падши ниц,
            Не открывая в страхе лиц,
            Трепещут у Его подножья,
            И полон мир Его чудес, 
            И всё величие небес –
            От дуновенья Духа Божья.
            Жив мой Создатель, жив Господь,
            Мой Бог, суда меня лишивший,
            Мне душу скорбью омрачивший:
            Его нельзя мне побороть.
            Но пусть страдаю, неутешный, –
            Я вашей лжи не потерплю,
            И правоты моей безгрешной,
            Пока я жив, не уступлю.
Голодных я кормил, я утолял печали,
Я утешал больных, для сирот был отец,
И чресла бедняков меня благословляли,
      Согретые руном моих овец. 
            За щедрость в дни былые славил
            По всей земле меня народ.
            В тени вечерней у ворот
            Мое седалище я ставил.
И юноши ко мне, и старцы, приходя,
            В благоговении молчали, 
            И слов моих смиренно ждали,
            Как благодатного дождя.
            За что же ныне я в позоре,
            Людьми отвергнутый, живу,
            Не знаю, где в слезах и горе
            Склонить бездомную главу.
В пыли, со струпьями на почернелой коже,
Сижу и думаю: меня утешит ложе.
Но Бог виденьями пугает и во сне.
И ночью холодно в разодранных одеждах,
Во мне страдает дух, и плоть болит во мне,
            Тень смерти – на усталых веждах.
И все-таки я прав, я чист перед Тобой,
Не ведаю, Господь, за что терплю мученье.
Земля, ты кровь мою невинную не скрой, –
            Да вопиет она о мщенье! 


ВИЛДАТ

Скажи, ты видел ли, чтоб Бог вознаграждал
            Людей жестоких и лукавых,
            Чтоб Он поддерживал неправых
            И непорочных отвергал? 
            О нет, – в шатре у беззаконных
            Померкнет радостный очаг,
            Он восстановит угнетенных,
            И будет к праведному благ,
            И суд рабам Своим дарует.
            Но кары Божьей не минует
            Творящий темные дела:
            Когда в броне он бесполезной
            Уйдет от палицы железной,
            Настигнет медная стрела: 
            За грех твой скорбь вошла в обитель
            И за вину твоих детей
            Рукою любящей Своей
            Тебя карает Вседержитель.
            Терпи, смиряйся и молчи. 


ИОВ

            Все утешения напрасны,
            О бесполезные врачи!
            Шатры злодеев – безопасны,
            Дома грабителей полны
            Благословенной тишины. 
Я знаю: правды нет, и всё ж о ней тоскую,
            Без правды жить я не хочу,
            Лишь только вспомню – негодую
            И содрогаюсь, и ропщу.
Не буду я молчать, не буду покоряться,
Невинен я, – и пусть меня накажет Бог. 
            О, если б с Ним я только мог,
            Как равный с равным, состязаться!
            Но нет возмездья, нет суда.
            Ужель Он праведных не любит, 
            И злых, и добрых вместе губит?
Зачем, о Господи, не ведает труда 
            И богатеет нечестивый?
Зачем обильный плод ему приносят нивы, 
            И множатся в полях его стада?
Зачем преступные живут среди веселий,
            Пируют, смерти не боясь?
            Их дети прыгают, смеясь,
            Под звук тимпана и свирели.
            Господь забыл Своих рабов, 
            Он не поможет угнетенным,
            Он не утешит бедняков, –
            Он землю отдал беззаконным.
            И отторгают от сосцов
Младенцев плачущих, живут под кровом неба
Нагие без одежд, голодные без хлеба. 
            Меж тем, как должен быть злодей
Соломинкой, Господь, в живой руке Твоей,
            Былинкой, ветром уносимой, –
            Он жизнь кончает, невредимый. 
«Его потомству Бог возмездье бережет», –
             Так кто-нибудь из вас мне скажет.
Но пусть и сам злодей от мести Божьей пьет,
Пускай Господь самих грабителей накажет,
      А до детей и до грядущих бед
            Им после смерти – дела нет.
            Скопилось в мире слишком много
            Неотомщаемых обид, –
            И это видят очи Бога,
            Он это терпит и молчит! 


СОФАР

      Не говори, что Бог несправедлив,
Но люди Вечного постигнуть не умеют.
Лишь сердцем мудрые, гордыню укротив,
                   Пред Ним благоговеют, –
            Затем, что свят Его закон,
            И в сонме ангелов небесных
            Он страшным для очей телесных
            Великолепьем окружен.
И если б отнял Он на миг Свое дыханье,
       И сердце обратил к Себе Господь, – 
Погиб бы человек и всякое созданье,
И возвратилась бы во прах живая плоть.
            Ты сам избрал свою дорогу:
            На бремя жизни не ропщи.
Будь добрым для себя, не угождая Богу,
И за добро свое награды не ищи. 
            Мы по земле пройдем, как тени,
            Учись у древних мудрецов,
            Учись у прошлых поколений,
            У наших дедов и отцов. 
А мы – вчерашние и ничего не знаем,
Во всем ничтожные – во благе и во зле,
            Мы, не достигнув на земле
Ни мудрости, ни счастья, – умираем.


ИОВ

О, если б мог судьбой я поменяться с вами,
Не так же ли, как вы, главой бы я кивал,
Старался бы помочь в страданиях словами,
            Движеньем губ вас утешал.
            Но тот, чье сердце в счастье дремлет,
Понять чужую скорбь не может никогда.
            Кричу: обида! Бог не внемлет,
            Я вопию, – и нет суда.
И что мы – для Него? Зачем подстерегает,
            Зачем испытывает нас
            Он каждый день и каждый час,
И мстит, и горечью нам душу пресыщает?
Не Ты ль образовал, скрепил костями плоть,
И жизнь не Сам ли Ты вдохнул в меня, Господь,
Не Ты ли надо мной трудился, как ваятель?
            За что невинного губить? 
            Ужели хочешь истребить
            Ты дело рук Твоих, Создатель?
            И в нескончаемой борьбе
Зачем меня врагом поставил Ты Себе?
Кого преследуешь? Как ураган – пылинку,
Меня похитит смерть. Я слаб и одинок.
Не гонишь ли, Господь, Ты сорванный листок,
Не сокрушаешь ли увядшую былинку?
Кто знает, доживу ль до завтрашнего дня.
Вот скоро я умру, – поищешь, – нет меня.
Уйду – и не вернусь – в страну могильной сени,
В страну безмолвия и ужаса, и тени.
Когда могучий ствол повалит дровосек,
Еще надежда есть, что вновь зазеленеет
Полузасохший пень и даст живой побег,
Как только брызнет дождь и сыростью повеет;
А если человек с лица земли исчез, –
Он не вернется вновь, из гроба не воспрянет,
            Во прахе ляжет и не встанет
            Он до скончания небес. 
О, если у Тебя могущество и благость,
            Господь, что значит грех людей,
Зачем бы не простить и осуждений тягость
                  Не снять с души моей?
Ответь же, выслушай, Владыка, оправданье,
Иль лучше, – нет, оставь, оставь меня, забудь,
Чтоб мне опомниться, перевести дыханье,
Не мучай, отступи и дай мне отдохнуть!


III

Смертному Бог отвечал несказанным глаголом из бури.
Иов лежал пред лицом Иеговы в прахе и пепле:
«Вот я ничтожен, о Господи! Мне ли с Тобою бороться?
Руку мою на уста полагаю, умолкнув навеки».
Но против воли, меж тем как лежал он во прахе и пепле, –
Ненасыщенное правдою сердце его возмущалось.

Бог возвратил ему прежнее счастье, богатство умножил.
Новые дети на празднике светлом опять пировали.
Овцы, быки и верблюды в долинах паслись безмятежных.
Умер он в старости, долгими днями вполне насыщенный,
И до колена четвертого внуков и правнуков видел.

Только в морщинах лица его вечная дума таилась,
Только и в радости взор омрачен был неведомой скорбью:
Тщетно за всех угнетенных алкала душа его правды, –
Правды Господь никому никогда на земле не откроет.

1892




      Дмитрий Мережковский. НОВЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ. 1891-1895