Как китайские тени, игриво,
прихотливо
скользят облака;
их
капризы бесцельно красивы,
их
игра и легка и тонка.
Это
царство огня и фарфора,
ярких
флагов, горбатых мостов,
механически
стройного хора
восковых
и бумажных цветов.
Здесь
в стеклянных бубенчиках шарик
будит
мертвую ясность стекла,
и
луна, как китайский фонарик,
здесь
мерцает мертва и кругла.
То
горит бледно-розовым светом,
то
померкнет, и траурно-хмур
к ней
приникнет ночным силуэтом
из
вечерних теней абажур.
Здесь
никто не уронит слезинки,
здесь
улыбка не смеет мелькнуть,
и,
как в мертвенной пляске снежинки,
здесь
не смеет никто отдохнуть.
Здесь
с живыми сплетаются тени,
пробуждая
фарфоровый свод,
это –
праздник живых привидений
и
воскресших теней хоровод.
Дай
нам руку скорей, и в мгновеньи
оборвется
дрожащая нить,
из
фарфоровой чаши забвенья
станешь
с нами без устали пить.
Будет
танец твой странно-беззвучен,
все
забудешь – и смех и печаль,
и с
гирляндой теней неразлучен,
унесешься
в стеклянную даль.
Ты
достигнешь волшебного зала,
где
единый узор сочетал
с
мертвым блеском земного кристалла
неземных
сновидений кристалл.
Ты
увидишь, сквозь бледные веки
Фею
кукол, Принцессу принцесс,
чтоб
с ее поцелуем навеки
ты
для мира живого исчез!..