Как! И я, верх неги,
Я, оскорбленный за
людей, что они такие,
Я, вскормленный
лучшими зорями России,
Я, повитой лучшими
свистами птиц, –
Свидетели: вы, лебеди,
дрозды и журавли! –
Во сне провлекший свои
дни,
Я тоже возьму ружье
(оно большое и глупое,
Тяжелее почерка)
И буду шагать по
дороге,
Отбивая в сутки
365·317 ударов – ровно.
И устрою из черепа
брызги,
И забуду о милом
государстве 22-летних,
Свободном от глупости
возрастов старших,
Отцов семейства
(общественные пороки
возрастов старших),
Я, написавший столько
песен,
Что их хватит на мост
до серебряного месяца…
Нет! Нет! Волшебницы
Дар есть у меня,
сестры небоглазой.
С ним я распутаю нить
человечества,
Не проигравшего глупо
Вещих эллинов грёз,
Хотя мы летаем.
Я ж негодую на то, что
слова нет у меня,
Чтобы воспеть мне
изменившую избранницу сердца.
Нет, в плену я у
старцев злобных,
Хотя я лишь кролик
пугливый и дикий,
А не король
государства времен,
Как называют меня
люди:
Шаг небольшой, только ик
И упавшее о, кольцо золотое,
Что катится по полу.
1916