Гевки, гевки, ветра
нету,
Да, Оксана, ветра ни!
Бросьте, девы, песню
спету,
Сюда идут легини.
Виден Дид (сюда идет),
Неразлучен с жесткой
славой,
Семь уж лет, как он
живет,
Сей гуцул, с свирепой
Мавой.
Нет, не сказки. Нет,
не бредни,
Маву видели намедни:
Косу мыла ей река,
Возле с нею старика,
Мрачно красные уста
И овечьим руном,
В воде смятой табуном,
Улетала борода.
Но только, только тихо
таю,
А почему и как, –
не знаю.
Она белей, косой
пологая,
Влеча ужа в своих
перстах.
Коса желта, морями
многая,
И рыбья песня на
устах.
А сзади кожи нет у
ней,
Она шиповника красней.
И красносумрачный
мешок
Торчит, из мяса и
кишок,
И спереди, как снег,
бела она,
И сзади кровь,
убийство и война.
Ужасный призрак и
видение,
Улыбки ж нету
откровеннее.
О, как свирепы эти
чары,
О <них> учили
песни стары.
С суровым гиком,
вместо дрота,
На нас лишь кончится
охота,
Они бегут с усталым
визгом
К речной волне,
высоким брызгам.
На ложе белое упав,
Велит смеяться мавий
нрав.
И мавки эти свою ногу
Тогда бьют бешено
хлыстом,
А после понемногу
Начнутся мысли о
пустом.
В зеркáлах смотрят
желтой лужи лица,
И им глаза подводит
жужелица.
И как остры и как
черны
Снега из пепельной
зимы!
Но кто там, дева или
Мава?
Когда уйдет, –
тогда скажу.
Сейчас, солодка, не
знаю, право:
Сейчас ее не разгляжу.
Но, солодушка,
взгляни:
Час смятенья и
тревоги!
Все спасайтесь,
легини,
Пушкари на той дороге.
Кудрявым страуса пером
Пред нами, хлопцы, не
гордитесь.
Бегите всякий, кто не
хром,
Иль в замке темном
насидитесь.
[Согнулись речки
ходари
Под сильным топотом
отряда.
В деревню едут
пушкари:
Зачем? К кому? И что
им надо?]
1913