К зеркалу подошел.
Я велик. Не во всякую дверь прохожу.
Я уравнил победы венок и листья стыда и военного срама.
Для славы морской дал простой и дешевый закон
(В заботе о бедных и нищих умом).
Мои уравнения сильнее морских крепостей из железа плавучего,
Островов из железа, где плещется смерть в черном кружеве чугунных
цепей.
В острой осоке раскрашенных труб, в паутине снастей для
бурь паука,
Где певчие птицы щебечут чугунной пальбой,
Где выстрел из мглы – бормотанье утренней славки
Белых от утра болот.
И если плавучая крепость, громада морская,
Морской утюг, чей (бритвой!) нос громады бреет бурь,
Собаки послушнее, хорошо выстеганной,
На голос идет господина, ложится в ногах, –
Плуг моря <упругий>
Гнет повороты дороги, кладет и туда и сюда комья бурь,
Как лемех сохи кладет пласты чернозема
Так, как <хочет его господин с бледным лбом>,
От простого нажима руки господина.
Я застегиваю перчатку столетий.
Запонкой перемены знака
Сменяю событий узор и цвета,
Ежели в энном ряду
Усядутся в кресло два
Вместо трех.
1922