Что было – в нашем
тонет.
И вечерогривы кони,
И утровласа дева,
И нами всхожи севы.
И вечер часу дань.
Бегут по небу вдаль
суда.
И жизнь иль смерть –
возьми любое!
И алчут кони боя.
И в межи роя узких
стрел
– Пустили их
стрелки –
Бросают стаи конских
тел
Нагие ездоки.
И месть для них –
узда,
Желание – подпруга.
Быстра ли, медленна
езда,
Бежит в траве подруга.
В их взорах голубое
Смеется вечно вёдро.
И, знахари разбоя,
Коней овили бедра.
В ненастье любят гуню,
Земля сырая – обувь.
Бежит вблизи бегунья,
Смеются тихо оба.
Коня глаза косы,
Коня глаза игривы:
Иль злато жен косы
Буйнее его гривы?
Его плечо высоко,
Ее нога упруга,
Им не страшна осока,
Их не остановит куга.
Качнулись ковыли,
Метнулися навстречу.
И ворог ковы лить
Пришел, принес и сечу.
Сокольих крыл колки,
Заморские рога.
И звонки и голки
Поют его рога.
Стрел звеня тетивой,
Осой глаз вражий пьет.
И уж в руке ретивой
Свистит-скользит
копье.
И конь, чья ярь
испытана,
Грозит врагам
копытами.
Свирепооки кони,
И робко кто-то стонет.
И верная подруга
Бросается в траву,
Разрезала подпругу,
Вонзила нож врагу.
Разрежет жилы коням,
Хохочет и смеется,
То жалом сзади гонит,
В траву, как сон,
прольется.
Земля в ней жалом
жалится,
Таится и зыбит.
Змея ведь над
<ней> не сжалится,
Но яростью вздыбит.
И битвы не жесточе
сечень.
Но гаснет дикий
пламень сечи.
И ворог повернул стяг
И в вечер окунулся.
И широкогривые кони
Твердят, что знают
искони.
Завыли волки жалобно:
Не будет им обеда.
Но чуют кони жало ног.
В сознании – победа.
Он держит путь, где
хата друга.
Его движения легки.
За ним в траве бежит
подруга,
Ее глаза –
среброчелноки.
1908